ОТРЫВКИ.
Изъ Тита Ливія
Персей. Опера
Изъ Трагедіи Петра Корнелія
Изъ Китайской Трагедіи, называемой Сирота
"О знаки нежности явленной прежде мне!.."
Переводъ съ Французскаго соч. Кор. Пр.
Преложено въ стихи изъ Русскаго перевода
"Въ жестокомъ роде ты лишенъ не будешъ места..."
"Победу повлечешъ плененну за собою..."
Изъ Тита Ливія.
Коріоланъ будучи изгнанъ изъ Рима, пошелъ къ Волскамъ, и избранъ ими въ полководцы. Соединясь съ войсками прочихъ народовъ, отнялъ у Римлянъ местечекъ более десяти, на конецъ приближился къ Риму: изъ гогода высланы были къ нему послы, просить о мире, но свирепый ответъ получили; а въ другой разъ онъ ихъ къ себе не допустилъ: жрецы по семъ въ своихъ уборахъ вышли въ его станъ, но и те безъ уепеха возвратились: на последокъ Ветурія мать Коріоланова, Волумнія жена его, нося на объятіяхъ двухъ маленькихъ сыновей, рожденныхъ Маркіемъ Коріоланомъ, и можество другихъ женъ пошли въ непріятельскій станъ, чтобъ тотъ городъ, котораго мужи не могли защитить оружіемъ, прощеніемъ своимъ защитить и слезами. Объявлено было Коріолану, что пришло великое сонмище Римскихъ женъ; онъ сперрьва, сіе услышавъ, еще больше ожесточился, по томъ какъ некто изъ ближнихъ ему сказалъ: разве меня глаза мои обманываютъ; мать твоя и жена съ детьми сюда пришли: Коріоланъ, почти вне себя будучи отъ ужаса, выбежалъ изъ шатра на встречу матери, и хотелъ обнять, но Ветурія прощеніе пременивъ на гневъ, начала говорить тако:
Постой! не ведаю люблю иль ненавижу:
Скажи, врага ли я въ тебе иль сына вижу.
Не прикасайся мне стремясь меня обнять:
Скажи въ стану твоемъ я пленница иль мать.
О рока лютаго неслыханная ярость!
Къ томуль меня вели, векъ долгій, бедна старость.
Чтобъ я увидела въ сей горести себя,
Изгнанникомъ, врагомъ отечества тебя?
Котора родила тебя и воспитала!
Гласъ совести къ тебе тогда не возопилъ,
Когда въ пределы ты отечества вступилъ?
Не вспомнилъ посреди лютейшія измены,
Когда увиделъ ты приближась Рима стены,
Что въ сихъ стенахъ твой домъ, домашни боги, мать,
Жена и чада?
И ежели бы я не возмогла рождать;
Такъ не былобъ осады града.
Когда бы матерью я сыну не была;
Въ свободной бы земле, свободна умерла.
Мне большей нетъ беды, въ которой я страдаю.
Ни большаго тебе стыда не ожидаю.
Хотя нещастняй всехъ изъ смертныхъ мать твоя;
Но скоро кончится плачевна жизнь ея:
На сихъ воззри (*)! когда ты жалостью не тронутъ
Какая имъ судьба грозитъ?
Безвременна ихъ смерть незапно поразитъ,
Или отдавшися во пленъ на векъ застонутъ.
* Указывая на жену и детей ево.
ОПЕРА.
ДѢЙСТВІЕ I.
ЯВЛЕНІЕІ.
Театръ представляетъ храмъ Юноны и
площадь предъ онымъ.
Персей.
Священныя места! мой рай дражайшій рай,
Где, мнится мне, струи млека текутъ и меда:
О треблаженный край!
Въ тебе прекрасная родилась Андромеда:
Ты благо перьвое во всей моей судьбе.
О градъ, любезный градъ, душа моя въ тебе.
Симъ воздухомъ она дыхая грудь питаетъ,
Въ семъ доме обитаетъ,
На мягкихъ муравахъ гуляя часто спитъ,
Водой сихъ чистыхъ рекъ лице свое кропитъ;
Везде на сихъ местахъ ко мне любовью таетъ,
И ожидая мя минуты все считаетъ.
Целую васъ любезныя брега,
Целую васъ цветущія луга,
И рощи тучныя пленяющія взоры.
Места, мне мило все, что я ни вижу въ васъ.
О возвращенія благословенный часъ:
Играй ты о сердце,
Играйте вы очи,
По темной мне ночи,
Зрю паки я день.
Скончалися скуки,
Скончалися муки,
И время разлуки,
И горестей тень.
Изъ Трагедіи Петра Корнелія.
Поліевктъ.
Стремишся роскошь ты источникъ лютой части,
Прельщеньемъ пагубнымъ мои воздвигнуть страсти.
О Притяженія плотскихъ мирскихъ заразъ!
Оставьте вы меня, коль я оставилъ васъ:
Ступайте ныне прочь играніе и смехи,
И честь и щастіе и все мои утехи;
Искати васъ мое желанье протекло,
Не буду воздыхать о васъ на свете боле:
не подвергаюея я больше вашей воле.
Вы тщетно силитесь принудить сердце пасть,
Являя божіихъ враговъ и честь и власть,
На нихъ Богъ яростно десницу простираетъ,
И беззаконниковъ ногами попираетъ.
Хотя не мнятъ они, что правда имъ грозитъ;
Незапный ихъ ударъ повержетъ и сразитъ.
Ненасытимый Тигръ, Монархъ немилосердый!
Противу божіихъ рабовъ въ гоненьи твердый;
Ты скоро щастливой судьбы узришъ конецъ:
Престолъ твой зыблется отъ Скиѳовъ и венецъ.
Приимешъ скоро мзду которой ждутъ тираны,
Отмстится Христіянъ невинна кровь и раны.
Дрожи и трепещи отъ страшнаго часа;
Готова молнія оставить небеса,
И громъ отъ горнихъ местъ въ тебя ударить грозно.
Раекаешся тогда, но все то будетъ позно.
Пускай свирепости мне Феликсъ днесь явитъ,
Пускай Севера чтя онъ зятя умертвитъ;
Пускай онъ смертію моей себя прославитъ.
О светъ, отъ золъ твоихъ избавилъ я себя,
И ужъ безъ горести оставлю я тебя!
Я прелести твои всемъ сердцемъ ненавижу:
Павлину я теперь препятствомъ щастья вижу.
О радость вечная, о сладость небеси,
Наполни разумъ мой и крепость принеси!
Духъ мыслію мой ты святою просвещаешъ,
Неувядамое мне щастье обещаетъ,
Сулишъ душе моей премножество блаженствъ;
Но дашъ и больше мне дарами совершенствъ.
Ты жаръ божественный въ груди моей пылаешъ,
Безъ опасенья зреть Павлину посылаешъ.
Я зрю ее, она сюда ко мне идетъ;
Но ужъ въ лице ея заразовъ больше нетъ,
Которы надо мной имели столько мочи;
Ужс ее мои безстрастно видятъ очи.
Изъ Китайской Трагедіи, называемой Сирота.
Мне кажется, что всехъ нещастье человековъ,
На серце ахъ мое едино устремилось.
Лишъ только сирота, котораго держу,
Младенецъ только сей на свете семъ остался:
Воспоминаетъ онъ, что мне ево родитель,
Любезный мой супругъ при смерти завещалъ:
Коль сынъ твою по мне утробу облегчитъ,
Сказалъ онъ, ты зови ево отъ Тхаовъ рода,
Отъ царека племени оставшимъ сиротою:
Старайся ты о томъ, чтобъ онъ, когда взростетъ,
Мою и моего кровь рода отомстилъ.
О небо, какъ изнесть изъ сей ево темницы!
* * *
О знаки нежности явленной прежде мне!
Свидетели моей утехи въ сей стране,
Которыми я все свое спокойство рушу,
Примите днесь мою страдающую душу.
Жила и се моей последній части день,
И въ преисподнюю моя нисходитъ тень.
Воздвигла славный градъ и зрела стены града;
Отмстила мужа я низшедшаго въ внутрь ада:
И щастливабъ была, когдабъ до сей земли,
Умруль не отомстивъ соделанныя лести?
Умремъ, такъ хочетъ рокъ, умремъ, умремъ безъ мести.
Жестокой! зри на мой горящій съ моря прахъ,
И понеси съ собой сей жалкой смерти страхъ.
Переводъ съ Французскаго соч. Кор. Пр.
Когдабъ я былъ Вольтеромъ.
И не былъ на престоле,
Довольствуясь бы малымъ,
Не твердую Фортуну
Я самъ уничтожалъ.
Мне скука пышна сана
Известна совершенно,
И бремя должностей,
И враки подлой лести,
И все те малости,
Великолепна сана,
Въ которыхъ упражняюсь:
Ихъ роды, свойства ихъ,
Известны мне подробно;
Пренебрегаю тщетну славу,
Когда мою судьбину
Противной остротою
Пререзавъ Парка,
Меня во мраке черной ночи
Увидитъ погруженна,
На что мне чаятельна слава
Жить после смерти,
Во храме памяти?
Одна минута щастья стоитъ
Въ исторіи тьмы летъ.
Достойныль зависти
Судьбины наши!
Пріятности утехи
Природной простоты,
Не сонное веселье,
Всегда отъ пышности и отъ начальства,
Великихъ убегали.
Толпа сихъ прелестей
Содружественная свободе,
Забавы праздныя предпочитаетъ
Которы насъ трудиться провождаютъ.
И такъ непостоянная Фортуна
Пускай бы делала
Досады и руганье мне:
Ябъ ночи все спокойно спалъ
Не принося ей жертвы.
Но наше званіе уставы намъ даетъ,
Предписываетъ намъ и насъ определяетъ,
Намъ мужество свое по сану измерять.
Вольтеръ во уединеніи своемъ,
Въ стране, которыя наследство,
Ея старинна верность,
Подвергнуться удобствустъ покойно
Закону добродетели премудрыхъ,
Намъ данному Платономъ.
А мне погибелью волненія грозиму,
Пренебрегая бурю, должно
Такъ мыслить, жить, умреть,
Какъ должно Королю.
Преложено въ стихи изъ Русскаго перевода.
Не льзя пути сего претерть:
Окончатся младыя лета,
Приступитъ старость, люта смерть.
Хотя бы триста ты вседневно,
Воловъ Плутону приносилъ,
Смягчилъ ли бы ты сердце гневно,
Чтобъ рокъ тя смертный не скосилъ?
Печальной держатся водою,
Имъ Титій тамъ и Геріонъ,
И вечной связанны бедою,
Оттоле не исходятъ вонъ.
Волна сія всехъ обща доле.
Весь родъ нашъ ону преплыветъ:
На гордомъ ли кто здесь престоле,
Иль въ бедной хижине живетъ.
Напрасно Марса ненавидимъ,
Страшимся Адріятскихъ водъ,
И телу съ отвращеньемъ видимъ.
Осеннихъ Австра вредъ погодъ.
Сизифа узримъ лютость рока,
Не преминуемъ мрачна тока,
И дремлющихъ Косита волнъ.
Страну, домъ, чадъ, жену оставимъ,
Не снидутъ купно съ нами въ низъ;
Ни садъ деревъ, чемъ духъ забавимъ,
Лишъ только снидетъ кипарисъ.
Хранимы вины сто замками,
Наследникъ выпьетъ м прольетъ.
Какія бережно руками,
Первосвященникъ пить беретъ.
* * *
Въ жестокомъ роде ты лишенъ не будешъ места,
То видно что ты кровь Атрея и Ѳіеста.
Убійца дщери, тщись те нравы сохранить,
И матери еще пиръ мерзкій учинить!
Лютейшимъ самымъ быть старался ты тираномъ:
Вотъ жертва щастливой названная обманомъ!
Подписывая то удобноль не дрожать?
Возможноль ужасу руки не удержать?
Слезами не могу твоими уверяться?
Где токи крови той, котору проливалъ?
Где знаки чемъ полна по брани ратна доля?
Вотъ те свидетели, кемъ долгъ отца храня,
Стенящую бъ ты могъ уверити меня.
Оракудъ повелелъ противный ей умрети;
Но таинства его удобноль ясно зрети.
Чтобъ имъ на жертву кровь невинную пролить.
* * *
Победу повлечешъ плененну за собою:
Но будетъ ли тогда любовь ко мне съ тобою?
Толикія страны, толикія моря,
Когда попрешъ валы смущенна Океяна,
И до последняго коснешся Славы стана;
Когда державы все судьба тебе вручитъ,
И съ страхомъ предъ тобой вселенна замолчитъ,
И въ разлученіи я плачу и страдаю,
Воспоминая те дражайшія часы,