Уставъ на свете намъ во всемъ сталъ ныне новъ;
О человеке
Не тако мыслили въ златомъ и древнемъ веке.
Кто былъ великъ, великъ онъ былъ, и безъ чиновъ:
Такъ и достоинства мечтанья не вперяли;
Не титлами людей достойныхъ измеряли;
И славы делалъ шумъ
Единой только умъ
И честность:
Другое было все, презренна неизвестность,
Фортуна не слепа еще тогда была,
И прозорливою всегда она слыла;
Однако и тогда безумцовъ было боле.
Сія великая толпа,
Колико ни глупа,
И ныне и до толе
Взгордився, овладеть премудростью хотела,
Сказавъ: довольно я передъ тобой сертела;
Мне даромъ то, что я не знаю ни аза,
И выбила она фортуне вонъ глаза.
Фортуна ослепилась,
И отъ достоинства неволей отцепилась,
Неволей и къ толпе безумныхъ прилепилась;
Людей престала разбирать,
И въ жмурки начала на свете семъ играть.
А къ пользе общества единый той найдется,
Фортуне кто когда незапно попадется;
Но сколько въ насъ невежъ, толико мудрыхъ нетъ,
Такъ больше и во храмъ фортуны ихъ идетъ: