Два друга, какъ два брата, жили,
Иль лучше и тово.
Не могъ быть ни часъ одинъ безъ одново.
О чемъ между себя они ни говорили,
Другъ отъ друга не крыли,
Ничево.
И никогда они другъ другу не грубили;
Казалося что то Дамонъ съ Питіемъ были.
За непріятеля кто почиталъ ково;
Такъ непріятеля ево,
И тотъ имелъ за своево.
Гуляли, ели вместе, вместе пили,
И можетъ быть что вместе и любили.
То больше и всево.
И клятвы сохранять хотели непреступно,
Чтобъ жить и умереть имъ купно.
Случилось имъ,
Быть некогда въ лесу однимъ,
И на медведя тутъ они попали;
Хоть встречи таковой себе не ожидали.
Ужасной былъ медведь.
Такъ вместо чтобъ робеть;
Толико сколько можно,
Имъ защищаться должно;
А какъ не станетъ силъ, обеимъ умереть;
Однако толстой дубъ въ томъ месте прилучился;
Одинъ изъ нихъ забылся,
Какъ другу онъ божился,
А клятвы все съ собой на самой верьхъ унесъ.
Другой на смерть остался,
И следственно, что онъ гораздо испужалея:
Ково не устрашитъ суперникъ таковой?
Не чаялъ больше онъ прийти къ себе домой.
Злой зверь,
Домой не отпускаетъ.
Медведь не разсуждаетъ,
Объ етомъ никогда,
Что надобно съ домашними проститься.
Пришла беда.
Нещастливой слыхалъ, что мертвымъ притвориться,
Въ такомъ случае надлежитъ.
Палъ, притворяется, что будто мертвъ лежитъ,
Медведь у мертваго всю голову лобзаетъ,
И въ немъ дыханія не обретаетъ.
Понюхалъ и пошелъ,
И чаялъ, говоря, живова я нашелъ.
Ушелъ медведь изъ глазъ, слезъ храбрый воинъ съ дуба.
И стала радость быть ему сугуба;
И клятвы онъ не преступилъ,
Чтобъ вместе умереть, какъ сказано то прежде;
А что бы вместе жить, онъ въ крепкой былъ надежде.
Былъ радъ, и что былъ радъ, онъ другу то открылъ,
Медведь ему за тайну.
Тотъ отвечалъ ему: чтобъ дружбу обычайну,
И чтобъ я впредь друзей при нужде узнавалъ.