Княгини Трубецкой зарыто тело въ землю,
Пришли минуты кь ней последняго часа,
Уже летитъ ея душа подъ небеса,
Домъ стонетъ, я стеня участіе пріемлю.
Гласять ея друзья: разстались мы съ тобой:
Но всемъ сіи пути предписаны судьбой:
Предписаны они; но всемъ они ужасны;
Однако токи слезъ о мертвыхъ намъ напрасны:
Напрасны; но душа неволей токъ ліетъ.
Весь домъ умершія тоскуя вопіетъ:
О обща наша мать! Ужъ нетъ тебя, ужъ нетъ.
Чтожь делать? Вить ни кто пути сего не минетъ,
Родится, поживетъ и светъ онъ сей покинетъ.
Чтожъ делать, коль не льзя сего переменить?
А есть ли не дерзнемъ мы Бога симь винить;
Такъ онъ надеждой намъ слезь токъ велитъ отерти;
А мы надеемся иметь животъ по смерти.
Но какъ? О боже мой! Уходитъ то отъ думъ:
Душа надеется; но весь мятется умъ.
Безмерно видъ такой ко представленью труденъ;
Но Богъ и всемогущъ и щедръ и правосуденъ:
И можемъ ли о немь мы ето говорить:
Богъ создаль насъ, во прахъ созданье претворить?