Ты только для тово любовь уничтожаешъ,
Что не вкусивъ ее въ ней сладости не знаешъ.
Престань употреблять по зло свою ты власть!
Вкуси любезная, вкуси любовну страсть!
Коль серце далеко отъ серца пребываетъ;
Учтивый твой приемъ менн не услаждаетъ:
Сей даръ тобою мне не къ облегченью данъ;
Но къ растравленію не излечимыхъ ранъ.
Когда бы отъ тебя я слышалъ гордо слово,
Или бы на меня взирала ты сурово.
Тогда бъ меня сей огнь не такъ свирепо жогъ:
Я бъ духу томному подати помощь могъ;
А видя отъ тебя приятства непрестанно
Я чувствую всегда мученье несказанно.
Хочу и силюся свободу восприять,
Стараюсь красотой другою пленнымъ стать,
И думаю, когда твое толь серце строго;
Что есть и безъ тебя красотъ на свете много,
Но весь разсудокъ сей пребудетъ суетой:
Я плененъ на всегда твоею красотой.
Въ нее лишь мысль моя едину устремилась,
И думается мне, что ты одна родилась,
Котора можетъ мысль мою къ себе привлечь,
Неть жалости въ тебе; за все исканье;
За все почтеніе, ты зря мое желанье,
И зная подлинно какую скорбь терплю,
Не хочешъ и внимать, что я тебя люблю.
Поступокъ таковый ни мало бъ не былъ дивенъ.
Когда бы я позналъ что я тебе противенъ,
Но знаю что тебе со мной пріятно быть,
Стараешся со мной всехь больше говорить,
Всехъ больше отъ тебя приветства получаю,
Где бъ я съ тобой ни былъ, везде твой взоръ встречаю.
Къ чему жъ мне то? Или темъ хочешъ умертвить?
Ахъ! Сей ли склонность плодъ должна произрастить?
Сего ли ради я съ тобою опознался,
Что бъ я тобой прельщенъ скоряй съ душей разстался.
А естьли не умру отъ муки своея;
Къ чему останется печальна жизнь моя?
Коль жить и мучиться; такъ ето смерти зляе,
А паче мучася отъ той кто всехъ миляе.
Внемли возлюбленна сію прискорбну речь,
И дай, какъ я твой взоръ привлекъ и духъ привлечь!
Сними то бремя ты, которо ты взложила,
И серце исцели которо ты пронзила!
Хотя ты не винна, что я тобой прельщенъ:
Но принимаючи съ приветствіемъ покорство,
И зная, что мой жаръ любовь а не притворство,
Или съ забавой зритъ разрушивъ мой покой,
Что, какъ предъ варваромь, я стражду предь тобой?
Однимъ мучителямъ забава та природна:
Другихъ погибель имъ, лишъ имъ однимъ угодна;
Однако и они не всякаго губятъ,
Губятъ лишъ техъ однихъ которы согрубятъ.
Не видя отъ меня ни лести ни обмановъ,
Иль хочешъ превзойти свирепствомь и тирановъ?
Оставь мне дерзку речь и въ злобу не вмени,
И нестерпимую любовь мою вини:
Не я, но жаръ ея суровость извергаетъ,
Вся кровь бунтуется умъ страсти уступаеть.
Разсудокъ мой погибъ, терпеніе прошло,
И огорченіе путь дерзости нашло.
Дражайшая! На что ты мне любезна стала?
На что жестокая ты ласку мне казала?
Потщитесь мысли страсть хоть мало обуздать!
Принудьте томный духъ въ терпеніи страдать!
Вы очи, иль на мя вы нежно не глядите;
Иль серце дарагой съ собою согласите!
И часъ въ который я увиделъ васъ кляну.
И за преступокъ мой яви мне вместо казни;
Хотя малейшій знакъ сердечныя приязни!
Что я тебя люблю, поверь мой светъ поверь!
Почувствуй ону страсть что я терплю теперь!
Ты мучила меня уже и такъ не мало:
Иль серце въ векъ твое на мя ожесточало?
Свободу потерялъ, надежды днесь не знать:
Я въ горести своей не знаю что зачать.
Что зделалъ я тебе? Доколь страдать, доколе?
Терзай меня, когда въ твоей живу я воле!
Насыться зреніемь мученья моево,
Ищи погибели и смерти ты тово,
Кто, чрезъ твою къ себе неизреченну злобу,
Въ тоть часъ, въ тотъ страшный часъ, когда влечется къ гробу,
Когда кончается сей жизни суета,
И вечности предъ нимъ растворенны врата,
Когда ужасный рокь тоску ево сугубитъ,
Еще тебя, еще не милосерду любить.
Внемли несклонная, мой томный гласъ, внемли,
И по конце моемъ на месте той земли,
Где будеть тлеть мой прахъ, взгляни на гробный камень,
И вспомнивъ сей что днесь во мне пылаетъ пламень,