Младая девутка не мысля ни о чемъ,
Играла на лугу со пастухомъ мячемъ:
Не по рабячьему мячемъ она балуетъ;
Коль проигрышъ ея, такъ онъ ее целуетъ:
Коль проигрышъ ево, целуетъ ужъ она;
Убытошна ль въ игре такая имъ цена?
Пременну сей пастухъ пастушку быти чаетъ,
И то въ лице ея онъ ясно примечаетъ.
Скажи: пастушка, ты со мною здесь одна,
Мне тайну ету: вдругъ красна ты вдругь бледна
А мне твое лицо темъ более прелестно.
Скажи мне ето ты; мне ето не известно,
И представляю я едино то себе,
Что стала кажется, миляе я тебе.
А я миляй ли сталъ, или какь былъ я прежде?
Миляй. Такъ буди ты душа моя въ надежде!
Въ какой? Что зделаеть ты то чево хочу:
Прещастливъ буду я, коль ето получу.
А что такое то, иль ты тово не скажешь?
Послушай, Тиридатъ! Странна твоя мне речь;
Коль Брадаманту ты съ собою нудишь лечь.
Такъ разве я въ глазахь твоихъ пастушка мерзокъ?
Не вижу етова; да вижу что ты дерзокъ:
И думается мне, что страшенъ ты теперь.
Такъ разве я змея или свирепый зверь?
Какъ камень ты тверда, а я какъ снегъ растаялъ:
И что я страшенъ сталъ я етова не чаялъ.
Ужасенъ ниве градъ, на гибель колосамъ,
Лугамъ сухія дни, а ветры древесамъ:
Во мрачныя часы овцамъ ужасны волки,
Когда подкрадутся. Сіи слова мне колки:
Я зрю что девку ты отъ стада отманя,
Подобно какъ и волкъ подкрался подъ меня:
Лукавство никогда съ любовью не согласно:
А я твои теперь обманы вижу ясно.
Съ начала сей весны ты сталъ о мне вздыхать,
А ныне вижу я, что хочешь распахать
Лугъ чистый и смутитъ въ потоке чисты воды,
Ведешь меня ко рву: я вижу твой обманъ:
И въ ясны небеса наводишь ты туманъ.
Туманъ наводишь ты, а я ищу дней ясныхъ,
Съ прекрасной говоря на сихъ лугахъ прекрасныхъ.
Не ради ль насъ краса долинамъ симъ далась?
А ты не для себя прекрасна родилась.
Не уговаривай меня пастухъ ты къ худу!
Или съ тобой мячемъ играть я впредь не буду,
И не пойду съ тобой гуляти никогда.
И съ етой стороны и съ той тобой беда.
Коль ты не склонишься, такъ я хоть жизнь избавлю,
И навсегда тебя, отъ дня сего, оставлю.
Судьба моя сіе, чтобъ былъ я беденъ, сиръ:
Такъ Флоры осенью литается Зефиръ.
Мятется девушка, дрожитъ она, рабеетъ:
Пастухъ ласкается, а девушка слабеетъ,
Последній видя мигъ упорству своему,
И преклоняется въ любови ко всему.
А онъ вещаетъ ей какъ кончилась утеха:
Такъ ты о скорлупе драгая не тужи!
Лишъ только етова пастухъ не раскажи.