Любилъ Альфозибей прекрасную Енону:
Пастушка, чувствуя любовь на сердце, ону,
Любила такъ какъ онъ подобно и ево,
Колико только льзя, и более всево.
Она на пастуха со нежностью взирала,
И съ нимъ по всякой день резвилась и играла.
Печется, для нево, красу превозвышать,
И грудь и голову цветами украшать:
И миртныя листки, съ лавровыми листами,
Къ убору рветъ она ежедельно стами.
Альфезибей ее не редко целовалъ:
И больше и того имети уповалъ.
И естьли онъ когда ее и осязаетъ,
Пастушка пастуха за ето не тазаетъ.
Но естьли дерзостенъ когда Альфезибей,
Бываетъ иногда досадно ето ей.
Толкаетъ девушка любовникову руку,
И по среди утехъ ему приноситъ муку.
Во красны тако дни густыхъ набегомъ тучъ,
Скрывается отъ глазъ светящій съ неба лучь,
Когда усильный жаръ долины огреваетъ,
А мракъ изъ облаковъ въ нихъ реки проливаетъ.
Но противленіе такое не всегда;
Упорствуеть она и меньше иногда
Да и въ минуты те когда она слабеетъ,
Испуганный пастухъ еще, еще, рабееть,
Въ тотъ мигъ когда ей все исполнить жаръ велитъ.
Отъ робости ево утеха убегаетъ:
А онъ лишъ более тогда изнемогаетъ.
Всей преданъ мыслію и сордцемъ красоте,
Где только шла она, и тропки любитъ те:
Къ Олимпу кажутся тропинки те дороги:
И райскія струи, она где моетъ ноги:
Те слаще ягоды, она которы рветь,
И чище та вода котору съ ней онъ пьетъ.
Не тотъ потребняй песъ который съ паствомъ ладить,
Но тотъ которова ево Енона гладитъ.
Онъ мыслить: нетъ ни где такихъ прекрасныхъ лицъ.
И вытла изо всехъ любовь его границъ.
Не всякова Еротъ толико ранитъ метко:
Стреляетъ онъ всегда, а сильно ранитъ редко.
Играли, некогда, во летни тамо дни,
Въ гулючки пастухи, играли и они.
Пастухъ прекрасную Енону обретаетъ:
Пастушка зря ево въ уединеньи таетъ.
Между развесистыхь нашлъ ее онъ липъ,
И какъ репейникъ къ ней натедъ ее прилипъ
Енона склонныхъ словь хотя и не вещала,
Такъ онъ отважася жарчае закипелъ.
На древе соловей ево победу пелъ;
Но слуху пастуха сей голосъ не внушался,