Не отпускала мать Агнесу прочь отъ стада;
Агнеса животу была тогда не рада:
Пусти меня, пусти, она просила мать:
На половину дня по рощамъ погулять.
Лишъ выпросилася; подружке то сказала,
И Титиру прийти во рощу приказала.
Играло все тогда у Титира въ глазахъ,
Прекрасняй и цветы казались на лугахъ:
Играли пастухи согласняй во свирели,
И птички на кустахъ согласняй песни пели.
Казалася сочней и зеленей трава,
Прямея древеса и мягче мурава:
Онъ помнитъ веселясь, чьимъ сердцемъ онъ владеетъ:
О коей онъ и кто о немъ сама радеетъ.
Воображаетъ онъ утехи прежнихъ дней,
Которы онъ имелъ во сластолюбьи съ ней:
Напоминаньемъ симъ желанье умножаетъ,
И сласть любви еще живей воображаетъ.
Пришелъ ко стороне пріятной и пусто. й;
Прийди подъ тень древесъ, въ березникъ сей густой,
Вздыхая говоритъ и будто какъ не веритъ,
И правда кажется въ любови лицемеритъ,
Твоя любезна тень ни на единый часъ,
Когда краснеются въ дали высоки горы,
Востокомъ въ небеса прекрасныя авроры,
И златозарный къ намъ приходитъ паки день,
Снимая съ небеси густу ночную тень,
День въ паство, я въ тоску: въ любви къ тебе згараю,
И въ жалостну свирель, не помню, что играю.
Насотупитъ полдень жаркъ, последуетъ трудамь
Отдохновенный часъ, пасущимъ и стадамъ,
Пастушки, пастухи, покоятся прохладно,
А я смущаяся крушуся безотрадно.
Садится дневное светило за леса,
Или уже луна восходитъ въ небеса,
Товарищи мои любовницъ лобызаютъ:
Меня единаго здесь горести терзаютъ:
И только я грущу вздыханіе губя,
И просыпаюся зря въ тонкомъ сне тебя;
А пробудившися тебя не обретаю,
И лишъ едину тень руками я хватаю.
Цефиза, иль тебе меня уже не жаль?
Коль жаль, прийди ко мне, скончай мою печаль!
Какъ птицамъ радостна весна, и всей природе
И нимфамъ красный день по дождевой погоде,
Такъ веселъ былъ бы мне желаемый сей часъ,
Цефиза знаетъ ли, колико вздоховъ трачу:
Какъ горько по тебе безперестанно плачу?
О ветры! вы могли на небеса вознесть,
Къ Венере тающей печальную ту весть,
Что все богини сей сокровище дражайше,
Адонисъ, съ кемъ она во еремя пресладчайше,
Имела множество утехъ средь темныхъ рощь,
Незапнымъ действіемъ, пожалъ противну мощь!
Когда вы станете то место прелетати;
Цефизе где теперь сужденно обитати;
Остановитеся вдыхните въ уши ей,
Хоть часть къ известію сея тоски моей:
Скажите, что по ней и духъ и сердце стонетъ.
Мой светъ! когда тебе власы ветръ легкій тронетъ,
А ты почувствуешь смятеніе въ себе,
Такъ знай, что вестникъ то, что плачу по тебе.
Но вся сія тоска Лисандра тщетно клонитъ;
Уже ево къ нему Цефиза стадо гонитъ.
Зритъ прежню онъ красу во солнечныхъ лучахъ:
Сіяетъ горизонтъ въ Лисандровыхъ очахъ:
Играютъ быстрыя струи ближайшей речки,
О треблаженный часъ! любовиикъ вопіетъ,
И после какъ они потоки слезны лили,
Скорбящія сердца въ день тотъ же исцелили.