Наставшая весна дубровы украшала,
И быстрая река долины орошала:
Дни хладны кончились: зима была лиха;
Пастушка прежде такъ была до пастуха.
И флора и любовь на пастве тутъ ликуетъ.
Довольный Ликомидъ ужь больше не тоскуетъ:
И не осталося желать ему чево;
Ужь любитъ всей душей Стратоника ево.
Но вдругъ онъ новое мученіе находитъ:
Къ нимъ некто на луга изъ далека приходитъ,
Ково хотелъ отець, неволею, женить;
Беглецъ судьбу свою печется пременить.
Стратоника всегда съ нимъ купно; что же чаять!
Не льзя любовнику то зреть и нежно таять.
Не допускаетъ такъ пріятнейшихъ погодъ
Пристойныхъ майскимъ днямъ въ луга ненастный годъ.
Долины гладкія очей не утешаютъ,
Какъ ихъ осенни дни зелености лишаютъ:
Не громко соловей, и жалобно поетъ,
Мятется Ликомидъ, мятется и стонаетъ,
И что ему зачать, онъ самъ того не знаетъ.
У речки, на брегу, подъ тенію древесъ,
Кропитъ зеленый брегъ струями горькихъ слезъ,
И грусть, которую на сордце ощущаетъ,
Во жалобе своей онъ роще возвещаетъ:
Когда бъ Стратоникой я сласти не вкушаль,
Слезами бъ меньше я лужайку орошалъ:
Преобратилися во грусти самы люты,
Мои нежнейшія, сладчайтія минуты:
Воображаются те радостны часы,
Когда вверяла мне Стратоника красы.
Сравнительно ли что съ несносной скорбью сею:
Другой владети сталъ любовницей моею!
Пастушка въ этотъ часъ за ягодами шла,
И шедши тутъ ево въ уныніи нашла.
Во ревности ему вопросъ ея нахаленъ:
О чемъ возлюбленный, о чемъ ты такъ печаленъ?
О чемъ печаленъ я, и спрашивать на что,
Вопросы девушкамъ такія темъ годятся,
Которы изменять, ни мало, не стыдятся.
На сихъ местахъ, на сихъ, въ любовномъ томъ огне;
Томима нежностью, клялась пастушка мне,
Что прежде сей потокъ къ вершине обратится,
Ахъ, нежель чьимъ твой духъ другимъ огнемъ польстится.
Взгляни на токъ воды, ліется онъ туда жъ:
Ты видишь тужъ реку: а ты уже не та жъ:
Теченья своево река не пременила:
А ты своей ко мне любви не сохранила:
Зефиръ любуяся смотря на красоту,
Внималъ во оный часъ твою мне клятву ту:
Струи вниманію подобно прилежали:
Онъ съ клятвой улетелъ, съ ней воды убежали.
Коль ты не веришь мне имей неправу мысль:
А ты утехами мои вздыханья числь.
Ты прочь идешь, побудь: ты симъ тоску сугубишь.
Иду полна тобой; да ты меня не любишь.
Нетъ я люблю еще, къ неверной жаръ храня,
Ушла -- ахъ, естьли бъ я возмогъ ее оставить,
Не долженъ ли бъ я былъ свою победу славить!
Но въ сердце такъ ея вперенна красота,
Что легче, легче мне лишиться живота.
Ни чемъ себя въ тоске пастухъ не услаждаетъ,
Въ тоске до сумерекъ онъ время провождаетъ,
И после говоритъ: пойду я къ ней, пойду: --
Ахъ, естьли съ нею я совместника найду!
То жатва моему всегдашнему раченью,
Скошенье радостей, севъ вечному мученью.
Отходитъ и нашелъ ее между кустовъ.
Увы! Совместникъ тутъ: -- журчить ихъ тайна словъ.
Сердитый мнитъ пастухъ, что онъ любовь отмещетъ:
А въ немъ она сильняй, и грудь ево трепещетъ.
Смягчится нашъ отецъ, возлюбленный мой братъ;
Ты сынъ ему; такъ онъ вить ето воспомянетъ,
И нудити тебя къ женидьбе перестанетъ.
Гнутался Ликомидъ ошибки своея,
Луна на небеси светляй ему являлась:
Горячность нежная опять возобновлялась.