Господину Пасеку: вотъ нашъ бывшій разговоръ.
Естество разделяется на духи и вещество; что духи: я не знаю: а вещество имеетъ меру и весъ. Одушевленное вещество есть животное движущееся, и животное вкорененное. Вкорененное состоитъ изъ растеній; движущееся изъ четвероногихъ, крылатыхъ, плавающихъ и ползующихъ. Камни не ростутъ но налепляются: металлы живы или цетъ, сіе еще по ныне не доказано; хотя я и думаю что они живности не имеютъ. Ни что безъ сопряженія не рождается. Происходятъ деревья и травы отъ зверковъ полагающихъ яица въ нутри земли, и имеютъ начало отъ движущихся животныхъ: деревья сами собою и ветвіями и цветами мещущими изъ себя пыль сопрягаются. И дерево и человекъ не изъ одной живности; но изъ многихъ состоятъ: человекъ и дубъ суть кучи животныхъ. Ни быкъ, ни дубъ не могли отъ есщества произведены быти вдругъ темъ, каковы они ныне: существенности вещества не пременялися ни у быка ни у дуба доколе они не пришли въ сіе существо, въ коемъ они ныне; но формы до сего, я не говорю, человека, но быка и дуба состояніе многократно пременялося. А о человеке я етова не скажу; ибо священное писаніе сему противуречитъ. Пять родовъ видимъ мы животныхъ. Четвероножное: крылатое: плавающее: ползующее и ростущее: къ ползующимъ причитаются и летающія несекомыя. Ежели человекъ не четвероноженъ; такъ ко класу коему ево причислить? Говоримъ мы; но и все твари говорятъ. Переднія ноги и у всехъ четвероногихъ руками служатъ. Сочетаваться намъ ловчае по скотски: и къ тому устроены и у насъ такія же члены какъ у другихъ четвероногихъ. Трудно смотрети намъ на верьхи, четвероножствуя, но свинье еще трудняе: все на томъ же основаніи наши члены, какъ и другихъ четвероножныхъ: есть различіе; но есть различіе и между человека и человека. Общество и следовательно нашу силу, уставила намъ бедность: и она то человека повелителемъ сильнейшихъ животныхъ уставила, хотя медведь одинъ на одинъ со человекомъ и больше власти имеетъ нежели онъ. Ходити четырьмя ногами и стоять на четырехъ ногахъ лерче. Сердце у насъ четвероножныхъ не угнеталося бы, ни легкое, ни печень, ни селезенка, нн желудокъ: не падали бы прямо чертою отягощающія насъ частицы, и имели бы свободняе обращеніе; не были бы мы только подверженны подагре и чечую. Во верьхоглядіи большой нужды нетъ: а сколько есть, то можемъ мы и ходя на четырехъ ногахъ исполнять. Кожа толстая на ладоне и раздвоенная пята потребны ноге а не руке: въ ногтяхъ нога а не рука имеетъ нужду: и у всякаго животнаго ногти или копыты на ногахъ: и ежели мы только наши переднія ноги ради отличія заднихъ ногъ называемъ руками; такъ ето дельно: а чтобы называть наши переднія ноги не ногами, ето противоестественно. Нетъ ни малейшаго довода, что естество устроило насъ двуножными. А на дыбки становятся и другія четвероногія: на прим: медведь, собака и сурокъ. И можетъ быти, что мы двуножствуя симъ и животъ сокращаемъ: ноги наши и руки затекаютъ, и все члены отягощаются. Опыты были, что дикія люди ходили четырьмя а не двумя ногами. Нетъ нашего нигде преимущества; такъ какую участность мы отъ другихъ скотовъ имеемъ: да и какое ето преимущество, что у насъ вместо ногъ руки, и есть нечто, что мы руками называемъ, которыхъ должность у медведя переднія ево ноги исполняютъ? за что дать рукамъ едину только должность, а другую отнять? и подлинно отнята она. На конецъ скажу я то не умствуя и не сатирствуя, что человекъ слабейшая и силою и умомъ изъ зверей многихъ тварь: ко подражанію какъ и обезьяна склоннейшая. А науки родилися отъ общежитія, отъ коего произошло и развращеніе сердецъ. Противомненій у скотовъ такихъ нетъ. Низость и гордость нашей только подлости свойственны, и высокомеріе, которымъ мы сравниваться и съ величествомъ божества дерзаемъ. Ежели бы львы общества имели, расхахоталися бы они Видя нашу подлость и равномерное ей высокомеріе. И можетъ ли сходно быти съ разумомъ, дабы одна только тварь произведена была, ни къ которому класу животныхъ непринадлежащая, имея точно все члены и все свойства некоего изъ нихъ класа? На конецъ нетъ ни какова животнаго, которое единственно бы собою целый класъ занимало. Все звери и скоты суть единаго класа: птицы единаго: тако рыбы, гады и растенія. Сіи класы раздробляются по статьямъ: а статьи еще раздробляются, даже до статьи каждаго участно рода: а двуножныхъ скотовъ нетъ; следовательно человекъ тварь четвероножная, и такую же имея одну только голову какъ протчія движущіяся животныя, преимущественнаго разума не имеетъ: и ежели бы не было общежитія, по необходимой ево бедности и безопасности; не имелъ бы онъ изощренія ума своего, и былъ бы такою же скотиною: и еще многихъ скотовъ многократно глупяе. Престанемъ возноситься, и отличать себя отъ протчихъ, какъ и мы, разумомъ одаренныхъ тварей, отъ того же создателя произведенныхъ. А что мы другихъ животныхъ поядаемъ; такъ и они насъ поядаютъ: да и у многихъ животныхъ естество само того требуетъ; ибо многія животныя единымъ похищеніемъ другихъ животныхъ питаются. Того жаль только, что мы питаемся незлобивыми овцами, курами, утками и протчимъ такимъ; а нами питаются львы, медведи и волки. Естество устроило, что свирепое отъ свирепейшаго поядается: а незлобіе и правда повинуются злобе и неправде. Се плоды несовершенства! а совершенъ единый только Богъ.