О казни.
Мораль печется о благе частномъ: политика о благе общемъ. -- Спросъ теперь; ибо я о томъ спорю всегда и всегда спорить буду, что бы кто ни говорилъ. Казни убійцовъ потребны только ради общества, говорятъ; дабы отстрастився другія отъ того удалялись: это правда: политика права установляетъ, ради удержанія общаго спокойства; но мораль, не для образца казнь убійцъ предписуетъ. Читатель, вообрази себе убіеніе всехъ твоихъ любезнейщихъ! когда убійца благоденственъ останется; не новое ли ето убіеніе твоихъ любезныхъ; и не должна ли и ради единаго твоего удовлетворенія быть казнь и ему? благоденствіе ево тебе мука; ибо ты будешь воображать; сей человекъ лишилъ меня всехъ моихъ любезнейшихъ: я стражду, а онъ живъ и благоденствуетъ; не новая ли тебе ето мука? убійца долженъ заплатить тебе такою же платою. Тебе ево казнію твои любезныя не возвратятся; но какъ добродетель должна быть награждаема, такъ беззаконіе наказано, хотя бы то и не для образца было. Правосудіе и тогда убійце казни предписывати должно когда бы симъ правосудіемъ и страха злодеямъ не приключалось. Кто меня бьетъ: бей ево ради тогр, что онъ меня билъ: а не для того только, чтобы онъ другихъ не билъ. Онъ другихъ бить не будетъ, но меня уже билъ! когда онъ и накажется; побои имъ мне останутся побоями; но то отрада что онъ и самъ за то битъ; да еще и больше битъ быти долженъ; ибо онъ билъ невиннаго, а онъ за меня битъ винный. Блаженъ ли бы я былъ, когда бы убійца моихъ любезнейшихъ, не былъ казненъ, или ежели бы убійство его требовалося только образцемъ казни, для общаго блаженсива: и но было ли бы тогда убіеніе моихъ любезныхъ пользою общества; ибо приключеніе убіенія моихъ любезныхъ, когда казнятся за оное злодеи, могутъ отвратить еще более другихъ убіенія? потому пострадали бы мои любезныя, дабы только возобновить образецъ казни, къ большему отвращенію убіенія другихъ. Сей странной системы принять не можно: а поверьхно судя; такъ казни только по политике должны быть, а не по существу дела. Казни убійце ради образца нужны; но истинна и человеколюбіе не образца единаго, но и отомщенія требуютъ. Отомщеніе есть грехъ, говорятъ; но и Богъ беззаконія мститель: а светскій судъ подражаетъ божіему; такъ наказаніе и отомщеніе едино; я не говорю о насиліи отомщенія, но объ отомщеніи по правосудію, не для образца только; но и для удовлетворенія оставшимъ после убіеннаго, ради утоленія ихъ чувствительности. Положимъ мы, что бы не нужны были образцы: убійца побивъ моихъ любезнейшихъ, пересталъ бы въ семъ ремесле упражняться; следовательно могъ бы онъ остаться полезнымъ членомъ общества, и житіи благополучно; наблюла ли бы судьбина истинну, оставивъ меня во все время блаженства убійцына во стенаніи: а убійца хотя бы и не ругался учиненнымъ отъ него мне злополучіемъ; но столько какъ я жалостнымъ стражду воспоминаніемъ, онъ угрызеніемъ совести своея не могъ бы терзаться, и былъ бы по исполненіи своего беззаконія, и по неполезномъ мне раскаяніи, блаженняе меня стократно. Таковое неправосудіе не существуетъ во естестве. Существуетъ Богъ; существуетъ и правосудіе не для образца единаго; но и для награды добрымъ и для отомщенія худымъ; ибо ни божество ни человечество, хотя бы и образцы воздаянія и казни были не надобны, зла терпеть не могутъ: и всякое действіе и доброе и худое хотя бы и не простиралося далее, но пребывало во своихъ границахъ содержатъ и воздаяніе и наказаніе въ себе самихъ: пускай не будетъ ни доброму ни худому действію подражанія: ни образца отъ отдержанія зла, ни образца къ поощренію добра. Представимъ мы что некто умертвилъ ково ни будь: друзья ево родственники и свойственники, жена, дети, отецъ и мать любя ево возстенали бы: а сей убійца былъ бы единому полновластному начальнику известенъ: а начальникъ бы уверенъ былъ о убійце что онъ ни кого впредь не умертвитъ, и оставилъ бы ево безвредна; былъ ли бы сей начальствуюіцій правосуденъ? Полищика во многомъ превратилася вместо гражданской науки въ лукавство; чего общее благо ни мало не требуетъ; и такъ поражащаія винныхъ ради образца, тщатся показати излишнее свое человеколюбіе, лукавствуя что они не мстятъ но запираютъ пути ко беззаконію: а ето объявляютъ они входя въ сердца людей несмысленныхъ, какъ древнія египетскія жрецы, сокрывающія истинное любомудріе отъ простаго народа, представляя имъ божество по ихъ неразумію въ разныхъ ложныхъ но черни угодныхъ воображеніяхъ, которыми они все понятія о божестве перепортили и стали основатели заблужденія и суеверія; тако и ложная политика не приводитъ людей ко добродетелй, но отводитъ отъ нея, и показывая человеколюбіе, и человеколюбіе и правосудіе истребляетъ, ища доказательства общему благу, котораго безъ участнаго блага, и безъ отомщенія каждаго невиннаго человека нетъ и быти не можетъ. Воздаяніе называется милостію; а я называю его следствіемъ достоинству правосудія: а законное отомщеніе именую я законнымъ наказаніемъ; но и воздаяніе и наказаніе принадлежитъ только вышшей власти: а въ противномъ случае было бы оно своевольство и насиліе принадлежащее безначальству и разрушенію всякаго порядка.