Разговоръ между ученымъ и старою женщиною.
Ученой.
Что етому причина что ты остроумнова своево сына почти ни чему не учила: а соседка твоя выучила и малоумнова своево сына. Твой сынъ какъ и тотъ уже дватцати пяти летъ достигнулъ: твой знаетъ только по Русски, а тотъ по Латине, по Французски, по Немецки, по Италіянски и по Аглински. Твой едва грамотку прочести можетъ, а тотъ и стихи пишетъ.
Старуха.
Малоумному просвещеніе нужняе: подаютъ милостину беднымъ людямъ а не богатымъ.
Ученой.
Просвещенный разумъ изощряется; такъ лутчебы было, ежели бы твой сынъ былъ еще умняе.
Старуха.
Лишнее разума изощреніе отводитъ отъ закона; я слыхала, что люди прямо ученыя, все не христіяня, а полуученыя все суеверы.
Ученой.
А я тебе доношу, что наука о Божестве достаточное подаетъ понятіе.
Старуха.
Да отъ православія отводитъ, и приводитъ ко расколамъ и ересямъ; ибо вся Европа не во благочестивомъ законе. А сынъ мой ради нужды разума довольно имеетъ. Люди изобилуютъ не изобиліемъ разума, но изобиліемъ достатка. Мой сынъ уменъ и богатъ, а сынъ моей соседки и глупъ и беденъ. Да и на что человека мучити; по тому, что животъ нашъ коротокъ. И какъ ученыя такъ и не ученыя науки во гробы не берутъ: а на краткое время на что премудростію заготовляться?
Ученой.
Старуха.
Обещаніе и надеяніе будущей жизни ето делаютъ а не наука. А ежели бы мы еще были невежественнее; такъ бы еще спокойняе умирали. Овцы и коровы не учены, а о смертномъ часе имъ, ко спокойству ихъ никогда и въ мысли не входитъ.
Ученой.
Я тебе докажу, что наука человеку приноситъ пользу.
А я твоево доказательства не хочу слышать.
Ученой.
Система твоя изъ далека многимъ покажется основательна, а когда разсмотрится; такъ увидишъ ты, что твое мненіе ниже скотскаго.
Старуха.
Ученой.
Такъ лутче всево быть болваномъ?
Старуха.
Болваны не ядятъ, не пьютъ и не любятся: а не ученыя люди и ядятъ и пьютъ и любятся еще и лутче ученыхъ, и довольствуются жизнію своею, хотя и менше скотины, но гораздо больше нежели учоныя. Такъ я не учила сына своево отъ великія къ нему любви, и не раскаюся въ етомъ. Слепой ученой не видитъ, ученой глухой не слышитъ, ученой беззубой не грызетъ, а зрячій не ученой видитъ, не ученой не глухой слышитъ, не ученой со зубами грызетъ. Пойди и проповедывай о премудрости по школамъ, которыя по большой части безумцами и вралями наполнены, и где первое достоинство споры: а я ни съ тобою и ни съ кемъ спорить не буду. Теперь обеда время; не изволишъ ли щей со мною похлебать, хотя ихъ варилъ человекъ не знающій Философіи: да выпьемъ государь мой передъ обедомъ по чарке водки, а при обеде рюмки по две вина: ета Философія твоей премудрости понужняе и попріятняе.
Да щей то Философія не портитъ.
Да и вкуса имъ не придаетъ. Твоя Философія отягощаетъ голову, приключаетъ болезни и сокращаетъ жизнь: а моя удовлетворяетъ желудку, здоровье умножаетъ, и продолжаетъ жизнь. Пойдемъ, кушанье уже поставлено на столъ. Кушай со мною, лишь не спорь; и иди есть а не спорить.