О новой Философической Секте.
Проявилася новая Философическая Секта, неимущая еще ни какова названія. Система ихъ сія: 1) Любити основаніе разсужденія, и ни какова въ немъ основанія не иметь. 2) Ни о чемъ не имети понятія, полагая что все на свете семъ не понятно. 3) Прилепляться всею силою къ добродетели, и полагати что ее нетъ на свете; ибо де все качества какъ добрыя, такъ и худыя, состоятъ только въ воображеніи нашемъ. 4) Богъ неокончаемъ, а мы окончаемы; следственно мы о немъ ни какова понятія иметъ не можемъ, хотя безъ познанія существа Божіяго, добродетель и не можетъ существовать; а отъ того и прилепляться къ ней не можно, ибо она есть основаніе познанія величія Божія, а оно источникъ пристойнаго человечеству поведенія, искра совести нашей и подражаніе совершенству. 5) Можетъ де быти, что то, что у насъ по вернымъ Логическимъ и Математическимъ заключеніямъ и по Физическимъ опытамъ истинна, у совершеннаго существа, сжели оно есть, почитается не истинною. 6) Надобно учиться, а науки не надобны? Учиться надобно ради того, что здравое разсужденіе и опыты доказываютъ то, что они человека просвещаютъ, а не надобны науки ради того, что сказалъ Жакъ Русо, что науки вредны, а кто де ему не веритъ, тотъ да будетъ проклятъ. 7) Презирати все суеты мира и въ нихъ паче всехъ людей упражняться. Быти тунеядцомъ не делавъ и не делая ни малейшія роду человеческому услуги, и почитать себя безъ риѳмы и безъ разсужденія отличнымъ человекомъ. 8) Критиковать отъ невежества: сатиризовать отъ злобы: утверждать по благоволенію: хвалить изъ милости 9) Въ беседахъ говорити очень много, или ни чево, уподобляяся или ветреной мельнице или Индейскому петуху, при молчаливости имея гордость, а молча и говоря думать побольше ветреной мельницы и поменше Индейскаго петуха. Петушанка у нихъ гораздо въ большемъ почтеніи нежели ветреницы, ибо они весьма важны, говорятъ мало и осторожно, да и то по Индейски, дабы по незнанію нашему сего языка главное искуство секты ихъ по подобію древнихъ во Египте жрецовъ оставалося таинствомъ, а пишутъ они что и не тайно Іероглифами, ради того что они литерами писать умеютъ худо и Правописанія не знаютъ. А ветреницы хотя беседы шумомъ и довольствуютъ; однако они въ беседахъ только во время ветра бываютъ, а въ тихое время читаютъ они книгу Жака Русо, котораго они не разумеютъ, объ Алмазномъ веке, въ которомъ люди крайнимъ невежествомъ украшалися. 10) Кто меньше пяти словъ по Французски знаетъ, тотъ у нихъ хотя и философствуетъ: однако еще истиннымъ Философомъ не почитается. Ибо де человекъ прежде выученія пяти словъ Французскихъ еще не одушевленъ; однако изъ милости принятый въ ихъ секту и безъ души уже человекомъ почитается; но имеетъ онъ дозволеніе сколько хочетъ суеверствовать; а они при всемъ худе своемъ сіе имеютъ достоинство, что они не суеверы; однако то воспріяли что еще хуже суеверія, и отвергаютъ то чево еще кроме сошедшихъ людей съ ума или во уме рехнувшихся ни кто не отвергалъ. И хотя не прямымъ Философамъ суеверствовать и доволено; однако и такимъ обязательствомъ, что они за то вместо епитемій сколько возможно Россійской языкъ по примеру истинныхъ сея секты Философовъ сорили Французскими словами по данноъ отъ нихъ росписи, написанной Россійскими буквами, безъ переводу; ибо не редкое Французское слово на Россійской языкъ перевесть удобно, а они бы оныя слова ставили какъ хотятъ, и которое слово куда не попадетъ. И ради того чтобъ дойти до совершенства сея новомодныя Философіи, все Французскія бродяги и мущины и женщины стали учителями и учительницами. А таковыхъ имея наставниковъ и наставницъ о хорошемъ воспитаніи сумневяться не возможно. Не любятъ они предразсужденій; однако все хорошія качесгава приписываютъ единому воспитанію, и ведая что хорошихъ насшавниковъ число гораздо мало: а хотя бы таковыя и были; слепо утверждать чужія основанія по возрасте своемъ, есть имети предразсужденія, и говорити наизусть то что выучено, и въ томъ упражняться до техъ поръ, покаместъ ветерокъ малейшій все струй теченіе обратитъ во другую сторону, для полученія добродетели мало единаго и самаго лутчаго воспитанія, при острейшемъ воспитуемаго разуме. Не предразсужденіемъ мы снискиваемъ добродетели, но здравымъ разсужденіемъ, которое только некую часть отъ воспитанія заемлетъ, ежели воспитаніе хорошо, и то ради того только, что оно разсужденіемъ удостоивается, и что бы и разсужденіемъ сыскано быть могло. Не для того потребно къ упражненію въ добродетели воспитаніе что бы оно истинною заражало, но что бы оно учинило человека способнымъ ко изследованію истинны и вкорененію добродетели. Малое просвещеніе и великая на себя надежда, стократно более человеку вреда наносятъ, нежели великое невежество и малая на себя надежда. Почтенны те люди, которыя безъ дерзновенія къ изследованію истинны приступаютъ, и презренны те твари, которыя ничево не зная, новыя состановляютъ Системы, и въ неисходимый заводятъ лабиринтъ и таковыхъ людей, которыя, по остроте своево разума, достойны отменнаго почитанія.