Екатерине II
31 января 1773
Всемилостивейшая государыня!
Театр московский зачат еще с большими непорядками, нежели прежде, и которых отвратить нельзя, ибо никакие доказательства, служащие к порядку, не приемлются.1 А я кн. M. H. Волконскому прямою линиею и предложения никакого сделать не отважуся, дабы мои предложения не могли почтены быть несправедливою наглостью. Трагедии мои играются скаредно; никто актеров не учит, а я, избавлялся досады и горести, на спектакли не езжу. Да и выпускать новых драм не можно; ибо так рассуждают: когда-де пиесы играны при дворе и напечатаны, так их играть можно. В. в. известно, что во время Софокла и Еврипида, трагиков греческих, книгопечатания еще не было, однако их драм без воли их не играли, и что не только основатели театров, но и все авторы своих сочинений без прибытка себе не выпускают. С Бельмонтием сделанные контракты и до других содержателей касаются, и договоренось было за "Димитрия" получити мне полторы тысячи рублев.2 А я не работник на московскую публику, а паче -- на содержателей.
В. и. в. известно, что и прежде и ныне о Московском театре я докучал вашей всевысочайшей особе; так на что ж бы мне и трудиться, если бы мои труды тщетны были? Я болен, а Д. В. Волков сегодни отъезжает в П<етер>бург; так и последняя надежда к установлению театра погибнет. А расположение и устав от меня сообщен ему, а у меня и копии не оставлено. Мне делать нечего. А кн. Волконский в театральные распорядки, никогда о том не думав, войти не может, хотя мне он и от самого ребячества приятель, а ныне, по отличности чина его, благодетель. Вообразите, государыня, возможно ли при таких всегдашних хлопотах поощрять себя к театральным сочинениям, когда пиесы мои, тщательно сочиненные, всемирно безобразятся, и за которые почти при каждом представлении по 1000 рублев собирается, а со мною сбывается древняя русская пословица: "Я именинник, да мне и пирога нет". Написано во Священном писании: "Труждающемуся делателю прежде всех от плода вкусити должно".3 Трагедия "Димитрий" и в продажу прежде отдана не была, поколь нового контракта с содержателями я не сделал; но кажется мне, что в Москве все мои о словесных науках доводы слабы. Ни покойная императрица, ни в. в. моих драм, как монарха власть ни велика, никогда без особливой милости представлять не повелевали, и всегда я отличным приятием, питающим мое любочестие, от ваших высочайших особ довольствовался. Говорят, будто философы презирают и почесть и доход. Это неправда, ибо и философы едят и пьют и презрения не любят. А я не философ, но стихотворец. Фридерик, венценосец и пиит, так изъясняется: "Je ne suis point ambitieux quoique roi et poète". * Ведает он то, что престол и Парнас любочестием наполнены. Il badine quand il dit qu'il n'est pas ambitieux.** Первая статья блаженства подданных -- монарше любочестие, и первая статья пиитического красноречия и проповедания добродетели -- любочестие же. Не прикажите, государыня, моих пиес, игранных только пред очами двора, представляти противу всех театральных учреждений в Москве, обезображивая меня и отнимая мой авторский доход, а игранные в Москве -- они играют. Я им не спорю, но не должно ли мне несмысленных актеров поучить: и в П<етер>бурге без моего показания мои драмы никогда играны не бывали. Я за старые пиесы дохода себе не требую, а требую только достойного представления. И повару досадно, когда у него подаваемое на стол кушанье напортят, а трагедия, недожареная или пережареная, много вкуса теряет, et le poète est plus ambitieux que le cuisinier.*** Пиесы театральные не ради чтения сочиняются; так много славы погибает тогда, когда они мерзко играются. Не лишите, государыня, меня оставшей охоты к театральному сочинению! Разве мне, поработав ради славы, приняться за сочинение романов, которые мне дохода довольно принести могут, ибо Москва до таких сочинений охотница. Но мне романы ли писати пристойно, а особливо во дни царствования премудрый Екатерины, у которой, я чаю, ни единого романа во всей ее библиотеке не сыщется. Когда владеет Август, тогда пишут Виргилии и Овидии, и в почтении тогда "Энеиды", а не "Бовы королевичи". А я и "Бовою", выданным от себя, не обесчещуся, хотя и не много чести присовокуплю. А еще лучше, ежели я стану сочинять "Tausend und eine Nacht" **** или, по крайней мере, писать высокопарные оды, думая:
Всхожу ко небесам
И хитрости своей не понимаю сам.
Или:
Гром на гром ударяет, ветры с ветрами спираются,
Фиссон шумит, Багдат пылает, афински стены огнь терзает,
Этна верх Кавказский давит и дух мой Пинд на Оссу ставит.4
Или:
Живу любовно;
Тому причина та, что лето не грибовно.5
Я ради того мешаю дело с бездельем, дабы вашему всегда в важных делах упражняющемуся духу мелкостию, говоря о ней важно, не принести докуки. Но издевка вселилася только в мое перо; кошелек мой наполнен бедностью, а сердце горестью. А притом должен я буду, ежели Мельпомены и Талии не оставлю, трудиться ради чужих доходов; а они, в поте лица моего, будут ясти хлеб мой;6 а сверх того, часто видети дочерей хищников и грабителей отечества, украшенных сияющею кражею, сочетавающихся с буянами и петиметерами I и молящихся о неповешенных своих родителях, дабы Бог дал им телесное здравие и душевное спасение,7 -- а свою дочь вечно засадити в девках, а вместо мужа довольствовалася бы она зрением обезображенного "Хорева", проклиная и Муз и честность отца своего, зная то, что честности в рядных не пишут.
В. и. в. всенижайший и всеподданнейший раб
31 января 1773, Москва.
I На сих днях вышла замуж бывшего и отброшенного Московского губернатора третья уже дочь с великим приданым, 8 из которого третья часть, по рядной написанная только, 1000 приданого и 1000 денег, а всего приданого, утвержденного записями, еще тысяч на 40. Деревни отца моего были все в губернии сего отброшенного губернатора, и моя доставшаяся часть в том же счете; а сколько подушных денег в губернской покрадено, о том известен генерал-прокурор,9 на армию, защищающую наше отечество, а не дочерям Жеребцова на приданое. Вот то, всемилостивейшая государыня, что я разумею моею сатирическою статьею. Poète, honnête homme et satirique, en voyant les dêsordres peut-il se taire? Boileau dit:***** если бы-де мне не позволено было сатиризовать, видя непорядки, я бы-де ямочку в земле вырыл, и в нее бы проворчал.10 А я почитаю только Бога, государя, честных людей, истину и откровенность.
Перевод:
* Я не честолюбив, хотя я король и поэт.
** Он шутит, когда говорит, что он не честолюбив.
**** "Тысячу и одну ночь" (нем.).
***** Поэт, честный человек и сатирик, видя беспорядки, может ли промолчать? Буало говорит:
Примечания:
Оригинал -- ЦГАДА, ф. 10, оп. 1, No 591, л. 188б--188г об.; текст -- рукой писца, французские и немецкая фразы, примечание (на особом листке), дата и подпись -- автограф. Впервые: Летописи рус. литературы и древности, 1859--1860, кн. 6, с. 71--74.
1 в Москве в 1772 г. Известно, что в 1774 г. он нанимал также итальянскую оперу-буфф и устраивал публичные маскарады в доме кн. Трубецкого близ Донского монастыря. К началу 1776 г. Гроти согласился уступить свою долю в деле Урусову и при этом исчез из Москвы, разбазарив театральный гардероб, не расплатившись с кредиторами, задолжав актерам и служителям. 17 марта 1776 г. Урусов выхлопотал новую привилегию, которая вступила в силу с 16 июля 1776 г., и, объединившись с М. Маддоксом, приступил к постройке каменного Петровского театра.
2 Этот второй контракт с Бельмонти, касающийся только права на постановку "Дмитрия Самозванца", датирован 29 марта 1771 г. и, следовательно, был заключен непосредственно по возвращении Сумарокова из Петербурга (см. No 61). Он представляет обязательство Ивана Бельмонти перед Сумароковым, "чтоб мне его трагедии "Димитрия Самозванца" ни под каким видом, ни для чего, и ни для какого обстоятельства без его дозволения не представлять, доколе не учиню я с ним другого обязательства. А буде она у меня на театре или где инде мною представлена и моими актерами будет, так все сборы, сколько б их ни было, должен я ему буду уступить без отговорок, рассуждая, сколько за оную трагедию получится" (Москвитянин, 1843, т. 1, с. 272; копия, сделанная М. П. Погодиным с подлинника: ГБЛ, Погодин. 1. 16. 32).
3 Цитата из второго послания к Тимофею (2, 6).
4 Пастишь из собственных "Вздорных од" Сумарокова, пародировавших одический стиль Ломоносова: "Ода вздорная I" -- "Там вихри с вихрями дерутся", "Там громы в громы ударяют"; "Ода вздорная II" -- "Ефес горит, Дамаск пылает", "И столько хитро воспеваю, Что песни не пойму и сам"; "Ода вздорная III" -- "Кавказ на Этну становится", "Троянски стены огнь терзает", "Вы, тучи, с тучами спирайтесь, Вы громы в громы ударяйтесь, Борей на воздухе шуми" (см.: Русская стихотворная пародия. (XVIII--начало XX в.). Л., 1960, с. 98--103). Эти пародии при жизни Сумарокова оставались неизданными. В данном письме выпад против высокого слога относится скорее к В. П. Петрову, которого при дворе провозгласили преемником Ломоносова и певцом Екатерины II, подобно тому как Ломоносов считался певцом Елизаветы Петровны.
5 Пародийное подражание словотворчеству В. К. Тредиаковского.
6
7 Этот мотив имеется также в притче Сумарокова "Две дочери подьячих".
8
9 Вяземский Александр Андреевич, генерал-прокурор Сената.
10 Пересказ отрывка из IX сатиры Буало ("A son esprit"). Сумароков обработал этот сюжет в притче "Мид".