Екатерине II
7 мая 1772
Всемилостивейшая государыня!
Может показаться удивительным, что я множеством государственных дел монархиню отягченную толь часто моими представлениями обеспокоиваю: но потому, что я устремляюся всею силою к исправлению нравов здешнего города жителей, нижê многих из того числа не только знающих, но нижê никогда во сне видящих истинную мораль, сию душу всех наших правдивых понятий, и утопающих во крайнем невежестве, и должности гражданина нимало не постигавших. Ибо от того все пороки размножаются и вкореняются, так что нижê сами духовные и светские здравомыслящие, без помощи сатирического театра их из сея бездны извлечь и из уз упрямства исторгнути не в силах. Из чего следует то, что никакому месту театр толико не нужен, как Москве. Мелиссино сам хочет быть entrepreneur; mais en changeant le titre en celui de directeur des affaires, titre qui est tout nouveau; mais sa vrai source est son intêrêt; parce que cet homme ne fait d'autre chose que de faire les projets qui êtaient toujours rêjetês, êtant très visible quel but il se propose, et qui sont mêmes mal arrangês.* Д. В. Волков постановил, со мною изъясняся, дать ему, Мелиссине, привилегию, а кн. M. H. Волконский, узнав намерение Мелиссино, также во мнении ни с Д. В. Волковым, ни со мною разногласен не будет. Mr. Wolkow, comme votre majestê sait elle-même, est un homme qui pênètre bien les choses, et comprend bien les circonstances de la chose et quoique il ne soit pas encore longtemps ici, il connaît bien les sottises et les extravagances de ces petits seigneurs qui se nomment князья qui ne pensent, c'est à dire le plus grand fort d'eux que d'inventer toujours des nouveaux systêmas pour leur conduites, et en gâtant la jeunesse corrompre les moeurs et offenser la vertu ne connaissant d'autre mêrite que leur orgueil.** Они-то исправления и требуют. Так можно ли какому невеже-князьку браться за сатиру? Разве ради того, чтобы затворить дорогу к истолкованию их пороков. Et Melissino en orgueil surpasse tout ce qu'on peut s'imaginer.*** Не угодно ли в. и. в. ради еще лучшего установления препоручить установления театрального проекта мне обще с Д. В. Волковым, и если я с ним обще сделаю проект, так основание будет твердо: ум хорошо, а два еще лучше. А Москву и он знает столько же ныне, как я. Всего бы это было лучше, чтоб мне с ним обще потрудиться. А в. в. от двух человеков план более вероятности принесет. А по тому, что я думаю, исправления паче всего здешнему городу, утопающему в упрямстве и невежестве, желаю. Да и мыслями комическими я полон. А ради кошелька Мелиссинова, чтобы сей человек гордился и получал прибыток, а я б, потея, работал день и ночь, мне охоту должно в сочинении драм потерять. Недолго мне уже сочинять; ибо приближилась почти моя старость, и силы грозятся музу мою оставить. Так если мое перо театру надобно, я всенижайше мое мнение прошу уважить. И если здешние начальники, а особливо Д. В. Волков, получат повеление со мною купно подумать о театре, так, конечно, театр полезнее будет России, а не кошельку Мелиссинову. Vainement on attend quelque fruit de l'Universitê de Moscou: et c'est dommage; je parle comme un homme qui aime les sciences et les arts; et tous les savants et les artistes sont mes amis, comme je suis ami des sciences et des arts; mais du thêâtre encore plus.****
В. и. в. всенижайший и всепокорнейший раб
Александр Сумароков.
7 мая 1772, Москва.
Перевод:
* содержателем, но изменив это звание на звание директора-распорядителя театра, должность совсем невиданную. Однако истинная причина есть его корысть, потому что этот человек только и изобретает, что прожекты, которые всегда отвергались, ибо цель их весьма очевидна, да и составлены они дурно.
вельмож, которые называются <князья>, но думать не способны; иначе говоря, только и умеют, что непрестанно выдумывать новые правила собственного поведения, и, портя молодых людей, развращать нравы и повреждать добродетель, не зная других достоинств, кроме спеси.
*** А Мелиссино спесью превосходит все, что только вообразить можно.
**** Тщетно ожидать каких-либо плодов от Московского университета, а это жаль. Я говорю как человек, который любит науки и искусства, и все ученые и художники мне друзья, так же как и я друг наук и искусств; но театру я друг еще больше.
Примечания:
"Е. в. изволила сказать, что вы сочиняемый вами проект о Московском театре можете сообщить Димитрию Васильевичу и с его превосходительством о том поговорить" (отпуск -- ЦГАДА, ф. 10, оп. 1, No 589, л. 348). Сама же императрица 14 мая жаловалась в письме к M. H. Волконскому: "Скажите, пожалуй, г-ну Волкову, что нету почты, чтобы Сумароков меня не бомбардировал письмами, а на иной почте и по два письма ко мне пишет; а все дело в том, что он, Сумароков, мне предложил сделать план, как быть Московскому театру, на что Козицкий ему ответствовал от меня, что если он знает, как лучше учредить театр, чтоб сделал план и прислал его сюда. Ныне, знатно, находя себя короток в делании сего плана, просит, чтоб я прислала Дмитрию Васильевичу о сем с ним входить в дело. Попросите его, чтоб он выслушал бредни г-на Сумарокова и, если ему досуг, старался бы их обратить в общую пользу" (Осмнадцатый век, т. 1. М., 1868, с. 77).